Как убедить американского ребенка учить родной язык родителей?

Один – хорошо, а два лучше.

Переезд в другую страну, смешанные семьи – это те основные причины, когда родные языки у родителей и детей – разные, пишет Форум Дэйли. Ребенок часто не понимает, зачем ему учить русский или украинский, если большая часть его жизни проходит именно в англоязычной среде. ForumDaily посетил три школы недалеко от Вашингтона: украинскую, русскую и еврейскую. В каждой из них мы задавали один и тот же вопрос: как же мотивировать ребенка учить родной язык родителей? Методика у каждой из школ оказалась разной.

Русский язык 20-летний Данила учил с самого детства, но часто – против своей воли. Катерина Пянкевич, его русскоговорящая мама, рассказывает: это были 12 лет борьбы. Она читала ему книги, водила в русскую школу, наняла репетитора, вместе с мальчиком делала домашние задания и была уверена, что все ее усилия в будущем окупятся. Так и произошло.

«Это надо было 12 лет терпеть, сидеть на уроках, которые он часто срывал. А сейчас он говорит: мамочка, как же я тебе благодарен, что у меня два языка», – рассказывает Катерина.

Ее муж – британец, и семья более десяти лет прожила в Англии, а недавно переехала в Америку, в штат Вирджиния. То есть, всю сознательную жизнь ее сын провел в англоязычной среде, но благодаря настойчивости матери говорит на двух языках. «Данила поступил в университет в Праге. Учить чешский со знанием русского ему легко, да и в резюме у него уже есть два языка, это повышает его стоимость на рынке», – уверена Катерина.

Сейчас в русскую школу «Перспектива», что в штате Вирджиния, она отдала младшую дочь. Учеба здесь серьезная – дети занимаются по общеобразовательной программе российских школ, адаптированные учебники для иностранцев не используются. Директор Анна Карлен считает, что они не всегда качественные и снижать планку не собирается. Анна родом из Москвы, но уже более 20 лет живет в Штатах, где родились ее дети. Поэтому вопрос, как заинтересовать ребенка русским языком – не только профессиональный, но и личный.

Ее 12-летняя дочь Лиза бегло говорит по-русски. Как и все ученики школы, каждую субботу в девять утра она уже на уроках. И как бы ни хотелось иметь лишний выходной, девочка знает: русская школа может дать конкретную практическую выгоду. Она сдала экзамен World Language exam, который подтвердил уровень русского языка. «Нам нужно было написать два эссе на русском: первое на тему «Что мы делали на каникулах», второе – «Что бы вы показали иностранцам в родной стране», – рассказывает Лиза. Хороший результат девочка показала Девочка показала в своей американской школе и ее освободили от изучения второго иностранного по школьной программе.

По такой же схеме можно не учить второй иностранный и в колледже, сдав экзамен Advanced placement exam.

«Если у них есть русский язык, значит второй язык в колледже уже не обязателен. Таким образом, можно сократить для себя время учебы или выбрать другие предметы», – объясняет Анна Карлен.

Экзамен стандартен для всей Америки и включает в себя интервью, тест и умение перевести с языка на язык. Из всех учеников школы его пока прошли только 4 человека.

Двухлетняя Юля сначала танцевала под русскую песенку, потом вместе с другими детьми попыталась что-то напеть, а затем уселась перекусить. Она ходит в садик при «Перспективе», и на занятия ее сопровождает мама Ирина. Женщина уверена: чем раньше начать учить язык, тем лучше будет результат.

«Я на горьком опыте поняла: когда рос старший сын, мы жили в городе, где русских не было совсем и, как результат, в свои восемь лет он сносно понимает по-русски, но практически не говорит. С младшей я решила не допускать подобной ошибки», – говорит Ирина.

Ирина замужем за американцем, и Юля говорит с мамой на русском, а с папой – на английском. С языка на язык малышка перескакивает легко, при этом не смешивая слов. Она уже говорит по-русски лучше, чем ее 8-летний брат, и пока воспринимает школу как развлечение.

Одна из причин, почему дети, а особенно подростки, теряют интерес к русскому, – несоответствие общего и языкового уровней развития. «Вот когда тебе 12 лет, а ты ничего сложнее «Колобка» не можешь прочесть, потому что плохо читаешь по-русски – получается нестыковка. Тогда нужно оставить «Колобка» в покое и заниматься на русском языке тем, чего ты не знаешь на английском», – уверена учитель Юлия Дунаева. Она родом из Москвы, 17 лет преподавала английскую литературу на Мальте и вот уже несколько лет живет в Штатах. Юлия давно вывела для себя формулу – если дать детям что-то, чем они смогут потом блеснуть в американской школе, – в русскую они будут просто бежать.

«У меня есть несколько учениц-отличниц, я им назову какой-то термин, а они сразу же: по-английски такое есть? Я говорю – есть, и привожу пример. Они сходу записывают, и я уже вижу, как они потом рассказывают в американской школе и хвастаются, что это они узнали на уроках русского языка», – продолжает учитель.

В целом же, успешное изучение русского зависти от трех факторов: родителей, преподавателей и самого ребенка. Если родители будут контролировать, прежде всего, себя и говорить с детьми только по-русски, если преподаватель сможет заинтересовать и доступно объяснить, а ребенок захочет учить – результат не заставит себя ждать.

Шестилетнего Максима не приходится тащить в воскресную школу силком. Он согласен просыпаться рано утром и полдня проводить на уроках. Его бабушка Ирина Фельдман объясняет: ребенку интересно все, что связано с иудаизмом. И она уверена, что в их большой и неортодоксальной семье именно он будет первым, кто заговорит на иврите. Язык мальчик воспринимает по-особенному.

«Если я говорю внуку: а ты знаешь, что вон тот человек сейчас говорит на иврите? – то он просто начинает сиять. Говорит: это же «Божий язык», – рассказывает Ирина.

И женщине нравится такое отношение. «Для нас это не «еще один язык». Для нас это – часть еврейства. Чтобы он чувствовал, что к чему-то принадлежит, чтобы у него было понимание того, кто он», – объясняет Ирина.

Максим, так же, как и близнецы Лиза и Исаак, ходит в еврейскую школу «Шалом» в штате Мэриленд. Вопрос «а зачем сюда ходить?» у детей тоже пока что не возникал. Более того – здесь им явно нравится.

«Лизе и Исааку по пять лет, и им интересно все. В этом возрасте у них как-то все органично получается», – говорит их мама, Мария Макавоз. Она уверена – очень важна среда, в которую попадают дети в школе. После второго-третьего занятия здесь у них появились друзья. И теперь они ждут воскресенья, чтобы увидеть их снова.

Ни Маша, ни ее муж Вадим на иврите не говорят, и заставлять детей знать язык идеально тоже не собираются. Маша говорит: практической выгоды от знания иврита их дети не получат. «Иврит – это, конечно, не плюс к зарплате. Какой же это плюс? Да и для резюме это ничего не значит». Но язык, по их мнению, это часть культуры, и чтобы понимать ее лучше, хотя бы основы нужно знать.

«Если они не будут говорить, например, по-русски, то мне будет очень жаль. Но вот если они забудут о том, что они евреи – это для меня будет просто трагедия», – говорит Вадим.

Его мнение совпадает с точкой зрения и директора школы, Эллы Каган. Она говорит, что иврит здесь и вправду учат скорее как инструмент понимания еврейской культуры. Каждое воскресенье в школу приходит 90 учеников от 3 до 17 лет. Сначала детей отправляют в садик, где они начинают учить русский. Это – одна из особенностей школы: преподавание сразу двух языков. С шести-семи лет, по желанию родителей, можно взять дополнительные классы иврита. Но еврейские традиции и историю преподают всем. «Дети не понимают, кто они: американцы, русские или евреи? Значит, нужно создать среду, которая объяснит, что у них два культурных корня – русский и еврейский», – объясняет Элла Каган.

Стандартных экзаменов в школе нет. Единственное мерило, определяющее знание языка, – готов ли ребенок к прохождению бар-мицвы. «Во время ритуала нужно читать Тору, произнести речь и молитву. К этому готовятся целый год. И пройти эту церемонию дети могут лишь тогда, когда умеют, по крайней мере, читать на иврите», – говорит Элла Каган.

К традиционной еврейской церемонии достижения мальчиком или девочкой религиозного совершеннолетия в школе «Шалом» готовит профессор Роберт Ливи. Он понимает, что после пяти дней в школе, учеба еще и в воскресенье у детей особой радости не вызывает, поэтому ему нужно очень постараться, чтобы завоевать их внимание. «У них и так в течение целой недели есть школа с обычными учителями. Потому я веду урок не так. Я сажаю их в круг, сам сажусь рядом, чтобы быть с ними на одном уровне, и мы общаемся. Иногда у меня для них припрятаны пончики», – говорит он.

На первом занятии он всегда просит учеников написать короткий рассказ на тему «Зачем я сюда хожу». Потом, перед бар-мицвой они снова отвечают на этот же вопрос. Роберт уверяет, тексты получаются совсем разные:

«Первый текст чаще всего со словами «меня заставляют родители». Но второй – «я хочу знать иврит, хочу пройти бар-мицву, чтобы почувствовать себя частью общества и иметь возможность потом научить традициям своих детей».

Личный пример – так Сара из Пенсильвании мотивирует своих сыновей Андрея и Теодора учить украинский. Она – американка без украинских корней, которая идеально говорит на украинском языке. «Да, мне часто делают комплименты, что у меня нет акцента», – с улыбкой признается она.

Еще после школы Сара поехала на год по обмену в Советский Союз и попала во львовскую семью. Там и выучила язык. Потом вернулась еще раз – уже в университет и на работу. В общей сложности, в Украине она прожила семь лет. Ее муж – украинец, и в семье они говорят именно на украинском.

«Мне несложно говорить по-украински, когда я жила в Украине, мне даже сны снились на украинском языке», – рассказывает она. При этом помнит – язык учила скорее на слух, чем по учебникам, и самый большой прогресс дала именно языковая среда. Поэтому семья старается дважды в год ездить в Украину – к родственникам.

«Мои дети в реальной жизни понимают пользу языка – иначе, например, они просто не смогут разговаривать с бабушкой и дедушкой из Украины», – объясняет она.

А старший сын Андрей добавляет: там друзья, для общения с которыми нужен украинский. Поэтому мальчик и ходит в школу по субботам. Он не без удовольствия делает домашнее задание и читает на украинском книги. «Сейчас это «Марсианин» в переводе, а брат читает «Гарри Поттера» – тоже на украинском», – рассказывает Андрей.

А еще ему нравится говорить на языке, который в его американской школе никто не знает. «Это здорово – когда мы говорим между собой по-украински, а окружающие не понимают, о чем мы».

Дети Сары ходят в школу имени Тараса Шевченко в Мэриленде. Она – одна из старейших в Америке. Здесь учат язык, историю, географию, украинские песни и танцы уже более 50 лет. Благодаря существованию школы, на украинском заговорило не одно поколение украинской диаспоры.

Сохранить украинскую общину – и есть главная цель школы, говорит ее директор Олег Волошин. Он – один из немногих преподавателей, родившихся в Украине. Большая же часть родителей и учителей – представители диаспоры.

«Здесь большинство учеников – это уже третье поколение эмигрантов. Мы держимся вместе, женимся, наши дети дружат», – рассказывает он.

Директор говорит: и у учителей, и у детей есть общее понимание того, что идеально знать украинский будут единицы. Сын Волошина, Остап, сейчас в 5 классе, и директор уверен: он заговорит на хорошем «диаспорном украинском» – с американизмами, использованием неправильных окончаний и падежей, но точно будет говорить. Главное – продержаться в школе до подросткового возраста. «Самое важное, чтобы до 14 лет ребенок был в украинской среде, тогда он сохранит знания. Если бросить школу раньше – все предыдущие усилия сведутся к нулю», – рассказывает он.

Украинская школа работает по специально разработанной для диаспоры программе. По окончании здесь нужно сдавать экзамен – матуру. Но несмотря на результат, сам факт обучения в школе может здорово помочь ребенку с основной учебой.

Леся Бакалец,

Форум Дэйли