Гимн кино в кривом зеркале гротеска

«Вавилон» Дэмьена Шазелла .

Новый грандиозный трехчасовой киноэпос о кино 20-30-х годов – перегруженный, перенасыщенный и потому искаженный, как в кривом зеркале, взгляд Голливуда на собственную историю.

Фильм начинается с комичной, в стиле гэгов немого кино начала века, сцены. Главному герою, обретающему на задворках киноиндустрии в качестве подсобного рабочего мексиканцу Мануэлю, взявшему себе американизированное имя Мэнни, поручено доставить на грандиозную оргиастическую вечеринку с участием crème de la crème Голливуда… слона.

На вечеринке в огромном роскошном замке с пышными интерьерами есть все: изысканные и пресыщенные звезды и киномагнаты; грохочущий джаз-оркестр; извивающиеся в эротическом танце полуобнаженные и обнаженные старлетки обоего пола; горы кокаина; карлик верхом на извергающем конфетти гигантском фаллосе; неприкрытый секс, в том числе и нетривиального, извращенного свойства.

Не хватает только слона. Слона тащат в гору на маломощном грузовичке, грузовичок застревает, и Мэнни толкает его вверх. Не отдающее себе отчета в серьезности момента животное в это мгновение обдает несчастного Мэнни с ног до головы извержением бурного потока слоновьего помета.

Карикатурный гротеск

Как и любой гэг, сцена со слоновьим пометом уморительно смешна. Погружаясь в бесконечный калейдоскоп, яркую, головокружительную круговерть приключений и злоключений героев растянутого на три часа и десять минут «Вавилона», о ней забываешь. Но, вспоминая фильм – а его мощная, бьющая через край визуальная образность надолго застревает в памяти – не можешь отделаться от ощущения, что в этом гэге, вне зависимости от намерений режиссера, чуть ли не главный смысл картины.

Обращаясь к своему прошлому – а это одна из излюбленных тем Голливуда – кино далеко не всегда смотрело на себя сквозь радужные розовые очки. Еще великий Билли Уайлдер в своем грандиозном «Бульваре Сансет» (1950) показал изнанку Голливуда, его декадентский упадок. Черная комедия «Игрок» (1992) Роберта Олтмена была, по собственному признанию режиссера, сатирой на Голливуд. Тим Бертон в своем «Эд Вуд» (1994) нарисовал саркастический портрет режиссера-бездаря. «Трамбо» (2015) Джея Роуча и «Подставное лицо» (1976) Мартина Ритта с Вуди Алленом главной роли разоблачали «черные списки» Голливуда времен маккартизма. «Манк» (2020) Дэвида Финчера с печальной грустью смотрел на мегаломанию даже великого Орсона Уэллса. А Квентин Тарантино в «Однажды в Голливуде» постмодернистки переосмыслил идеализируемое многими революционное десятилетие 1960-х.

Но нигде, пожалуй, Голливуд не представал в таком карикатурно-гротесковом, извращенно обсценном обличии как в «Вавилоне» Шазелла.

Голливудский высший свет – сборище помпезной, пустой, претенциозной, похотливой публики. Ворвавшаяся в него благодаря своей яркой внешности, бесцеремонной настойчивости и безусловному таланту Нелли ЛаРой (Марго Робби) сначала смущается, а затем с презрением бросает ему дерзкий вызов, запихивая руками в рот деликатесы на фуршете и обливая ковер, а заодно и хозяина дома потоком блевотины.

Мэнни (Диего Кальва) – извращенное воплощение «американской мечты». Невзирая на измены и предательства, он карабкается по ступеням карьерной лестницы и вырастает из мальчика на побегушках в успешного продюсера.

Затухающая звезда немого кино Джек Конрад (Брэд Питт) упивается своей неотразимой внешностью, как перчатки, меняет жен, к каждой из которых он надменно равнодушен, и волнует его только собственная неспособность адаптироваться к появлению нового звукового кино.

Наблюдатель и летописец всего этого карнавального безумия критик и светский колумнист Элинор Сент-Джон (Джин Смарт), поддерживая якобы дружеские отношения с персонажами своих светских хроник, готова без малейшего колебания безжалостно втоптать их в грязь на страницах прессы.

Все неправда, все напоказ, все фейк – как поддельные купюры, которыми влюбленный в Нелли Мэнни пытается оплатить ее игорный долг скользкому и жестокому лос-анжелесскому мафиози Джеймсу Маккею (Тоби Магуайр). Маккей проводит Мэнни в уродливый подземный мир, «задницу Лос-Анжелеса», как он сам ее определяет. Мир этот – даже на фоне гротеска Голливуда – выглядит отвратно. Апофеоз его – пожирание живой крысы одним из населяющих его уродцев под восторженные крики остальных обитателей.

Смерть – постоянный спутник всего этого безумия. Во время массовой сцены один из статистов погибает, пронзенный случайным ударом копья. Запертый в герметической будке звукорежиссер неоднократно жалуется на недостаток воздуха, его бесцеремонно загоняют внутрь, добиваясь дубль за дублем нужного качества звучания. В конце концов, все получилось, дверь будки открывают, и бедняга вываливается оттуда бездыханный.

На смерти эти никто толком внимания не обращает – так, издержки производства.

Смена эпох – разные взгляды

Действие «Вавилона» происходит на рубеже 20-30-х годов, во время перехода немого кино в звуковое. Период этот и связанные с ним проблемы и трудности – как технического, так и психологического свойства – не впервые становятся объектом внимания кино.

В 2012 году французский черно-белый немой фильм «Артист» режиссера Мишеля Хазанавичуса был удостоен «Оскара» за свою стильную, чуткую и изысканную интерпретацию этого сложного, переломного периода в истории кино.

«Артист» остается за скобками «Вавилона», зато другой, посвященный этому же перелому фильм – классический мюзикл Джина Келли 1952 года «Поющие под дождем» – обильно цитируется Шазеллом.

Да, идеалистически-романтический взгляд на мир и на кино, характерный для времени «фабрики грез» 30-50-х годов сегодня, наверное, уже неуместен. Но, сравнивая теплую ностальгию «Поющих под дождем» с циничной патологоанатомией «Вавилона» невольно – отдавая должное неистощимой изобретательности Шазелла и неукротимой мощи его фильма – чувствуешь симпатию и отдаешь предпочтение доброму старому кино.

Век джаза

Дэмьену Шазеллу только что (19 января) исполнилось 38 лет. Возраст для удостоенного уже высших кинематографических наград режиссера пока еще довольно скромный.

Он обратил на себя внимание автобиографической картиной «Одержимость» – о пробивающемся в большой джазовый мир барабанщике. Автобиографической, потому что Шазелл сам начинал как джазовый барабанщик и, лишь поняв, что таланта стать великим музыкантом ему недостает, обратился к кино.

Джаз, точнее джазовый музыкант Себастьян Уайлдер в исполнении Райна Гослинга, – в центре и его самой знаменитой, получившей шесть «Оскаров» (в том числе за лучшую режиссуру в рекордном, самом молодом возрасте 32 года) картине «Ла-Ла Ленд». Золотую статуэтку за лучшую женскую роль тогда получила Эмма Стоун, которая, кстати, планировалась и на главную роль в «Вавилоне» и не смогла сняться только из-за других помешавших ей принять участие в фильме обязательств.

Действие «Вавилона» происходит в эпоху, получившую с легкой руки Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда прозвище «Век джаза», и джаз играет в этом фильме немалую роль. Он звучит на протяжении всей картины, и лидер сопровождающего голливудские утехи оркестра чернокожий трубач Сидни Палмер (Джован Адепо) – один из пусть и второстепенных, но важных персонажей фильма. Не обошлось и без темы расизма – превратившийся в циничного продюсера Мэнни вынуждает Палмера нанести на лицо черный грим из ваксы – чтобы подчеркнуть на экране негритянское происхождение музыканта. Палмер оскорблен, но уступая шантажу – без грима не будет участия в картине – вынужден подчиниться.

Автор музыки к «Вавилону», как и в «Ла-Ла Ленд», композитор Джастин Хорвиц. Обширный саундтрек состоит из ни много ни мало 48 композиций. По большей части это оригинальная музыка Хорвица, но есть и классическая песня Singing in the Rain из одноименного фильма, и могущественная «Ночь на Лысой горе» Мусоргского и чувственно-эротичная лесбийская My Girl's Pussy в исполнении китайской актрисы-лесбиянки Фай Чжу (Ли Цзюнь Ли), проникшейся страстью к главной героине Нелли ЛаРой.

Любовь и ненависть

Из кинозала выходишь раздираемым противоречивыми ощущениями. С одной стороны – упоение и восторг перед грандиозным действом. С другой – утомление от явной чрезмерности происходящего и недоумение: так что же сам Шазелл, любит ли он своих трудных и зачастую неприятных героев. И любит ли, в конце концов, кино, которому он посвятил свою грандиозную, пронизанную чуть ли не антипатией картину?

Есть прекрасная формула: ненависти без любви не бывает. В финале «Вавилона» мы видим впечатляющий коллаж из всемирно известных кинофрагментов: один из первых, еще 1902 года французский фильм «Путешествие на Луну» Жана Мельеса; леденящую кровь сцену разрезания глаза из фильма Бунюэля «Андалузский пес» и, наконец, парящие в сказочном мире волшебные существа из «Аватара».

Этот коллаж – не что иное, как признание в любви. Дэмьен Шазелл, безусловно, любит кино. И «Вавилон», при всех его противоречиях и недостатках – пусть и искривленный кривым зеркалом гимн этому великому искусству.

Александр Кан,

обозреватель ВВС по вопросам культуры